Газ Узбекистана, уголь Казахстана и гидроэнергетика Кыргызстана постепенно превращаются из разрозненных национальных активов в модель взаимозависимой региональной формулы, что указывает на вступление Центральной Азии в фазу структурного переосмысления.
За десять лет потребление электроэнергии в Центральной Азии выросло на 38%, а пиковая нагрузка в зимний период увеличилась на 42%. Одновременно регион потерял около 25% регулирующих мощностей ввиду износа инфраструктуры и неравномерности развития. В условиях такой диспропорции крупные страны уже не могут поддерживать энергетическую устойчивость исключительно за счет собственных ресурсов. Здесь и проявляется новая логика: уголь остается гарантией стабильности Казахстана, газ − опорой балансирования Узбекистана, вода &minus стратегическим регулятором Кыргызстана. Их сочетание становится экономически рациональным.
Узбекистан, переживающий одновременный рост населения и промышленной нагрузки, в 2025 году подошел к рубежу производства около 53 млрд. кубометров газа, при этом внутреннее потребление вплотную приблизилось к отметке 51 млрд. Доля газовой генерации остается свыше 82% общей выработки электроэнергии. Страна оказалась в ситуации, когда экспорт газа уменьшается, а импорт электроэнергии и угля возрастает. При этом новые газоперерабатывающие мощности и проекты на таких месторождениях, как "Мингбулак" или "Сургиль", постепенно смещают акцент с сырьевого экспорта на глубинную переработку, но этот процесс требует времени и технологических инвестиций. Фактическая реальность выглядит иначе. Узбекистану нужны гарантированные объемы зимней электроэнергии, которые невозможно получить без региональных схем и трансграничного обмена мощностями.
Казахстан, обладая крупнейшими в регионе запасами угля остается опорой стабильной генерации. Несмотря на декларированное снижение доли угольной энергетики, в 2024 году на уголь приходились 68% всей выработки электроэнергии. Причина не только в исторической структуре предприятий, но и в том, что угольная генерация обеспечивает загрузку сетей и мощностей в зимний пик, когда гидроресурсы ограничены, а газовые запасы других стран региона испытывают давление со стороны спроса. За первые десять месяцев 2025 года Казахстан увеличил добычу угля до 91 млн. тонн, демонстрируя устойчивость сектора, на которую опираются соседи.
Кыргызстан, напротив, является источником самой дешевой и самой нестабильной энергии региона. Доля ГЭС в структуре генерации превышает 87%, однако водохранилища оказались в условиях хронического недозаполнения. За 20 лет объем притока воды снизился на 15-18%, а потребление электроэнергии выросло на 2,3 млрд. кВт⋅ч. Иными словами, страна производит дешевую энергию, но ее недостаточно для покрытия внутренних пиков, особенно зимой, когда ГЭС работают на минимуме. Кыргызстану приходится импортировать электроэнергию и двигаться в сторону крупных инфраструктурных проектов.
Однако водный режим ГЭС регулирует всю энергетическую архитектуру региона. Когда Кыргызстан сбрасывает воду летом для генерации, Узбекистан и Казахстан получают воду для орошения. Когда воду накапливают зимой, соседи поставляют электроэнергию, газ и уголь в компенсирующем формате. Это формула, в которой любое нарушение равновесия мгновенно выводит систему из устойчивости.
Новая энергетическая геополитика региона строится на том, что каждая страна обладает ресурсом, необходимым другим. Узбекистан нуждается в стабильной зимней электроэнергии и водяных режимах лета. Казахстану требуется вода для аграрных регионов и импорт электроэнергии в отдельные пики. Кыргызстану нужны газ, уголь, импорт и инвестиции в гидростроительство.
Факты подтверждают эту модель. С 2020 по 2024 год объем сезонных перетоков электроэнергии между странами вырос на 47%. Казахстан увеличил поставки угля в Узбекистан и Кыргызстан до 3,2 млн. тонн в год. Узбекистан расширил инфраструктуру газовой взаимосвязанности и начал с 2023 года импортировать газ через Россию, но часть этого газа фактически работает как ресурс для обеспечения трансграничного энергетического баланса в регионе. Кыргызстан увеличил объемы водосброса в летний период для покрытия потребностей аграрных зон соседей, но это происходит в обмен на электроэнергию и уголь в зимний период.
Таким образом, Центральная Азия является одним из редких регионов мира, где уголь и гидроэнергия не конкурируют, а поддерживают друг друга. Узбекистан уже развивает газовые мощности нового поколения, включая парогазовые станции с КПД свыше 60%, что снижает нагрузку на газовый сектор. Казахстан запускает крупные проекты в области ВИЭ, но при этом модернизирует угольную генерацию, понимая ее важную роль в зимний период. Кыргызстан концентрируется на расширении гидробаланса и реализации проекта, способного дать до 5 млрд. кВт⋅ч в год и увеличить регулирующий объем воды. В совокупности эти проекты создают инфраструктурную основу для того, что эксперты называют энергетическим макрорегулятором Центральной Азии.
Энергетическая взаимозависимость снижает риск конфликтов и усиливает экономическую устойчивость. Это особенно заметно на фоне трансформации внешних потоков. Регион становится объектом внимания крупных энергетических компаний, инвестиционных фондов и международных финансовых организаций, которым важна стабильность. Баланс между углем, газом и водой делает Центральную Азию уникальным примером региона, где энергетика не подчинилась глобальным трендам, а выработала собственную адаптивную модель.
